Доярка пропала со стадом коров в 1995, спустя 20 лет пастух находит в яме…

Что может заставить 47 коров исчезнуть без следа за одну ночь? Почему в деревне Луговая до сих пор боятся произносить имя Марии Ивановой? И главное, что нашёл пастух в заброшенном карьере через двадцать лет после той страшной ночи?

Дмитрий Морозов вытер пот со лба и посмотрел на часы. Половина седьмого утра. Его овцы мирно паслись на склоне, а он стоял у края старого карьера, держа в руках ржавое ведро. На боку металлического ведра, едва различимыми буквами, было выдавлено «М — Иванова». Руки пастуха дрожали. Двадцать лет назад, когда ему было всего восемь, вся деревня говорила только об одном — о том, как Мария Семёновна исчезла вместе с целым стадом коров.

Дмитрий спустился в карьер. Среди камней и сухой травы он нашёл ещё один предмет — обрывок синей ткани. Материал был прочным, рабочим. Таким шили халаты для доярок в девяностые. Его сердце забилось быстрее. Он достал телефон и набрал номер участкового. «Пётр Олегович? Это Морозов. Я нашёл что-то странное в старом карьере. Нужно приехать. Срочно».

Участковый Пётр Олегович приехал через полчаса. Крепкий мужчина лет сорока пяти осторожно спустился в карьер. Он взял ведро в руки, повертел, посмотрел на свет. Потом поднял обрывок ткани. «Двадцать лет прошло, а люди всё ещё помнят ту историю», — сказал он тихо. — «Моя мать работала тогда в сельсовете. Рассказывала, что такого переполоха в деревне никогда не было».

Дмитрий кивнул. «А что тогда произошло? Я был маленький, помню только обрывки разговоров».

Участковый сел на камень. «Пятнадцатого сентября тысяча девятьсот девяносто пятого года Мария Семёновна Иванова, как обычно, пошла на вечернюю дойку. Муж её, Олег, был в дальнем рейсе. Дочка Дарья ночевала у бабушки. Утром сторож Николай Петрович пришёл на ферму, а там пусто. Ни Марии, ни коров. Сорок семь голов скота исчезли без следа».

Дмитрий почувствовал мурашки по коже. «Как это возможно? Коровы же не могут просто раствориться в воздухе».

«Вот и все тогда этим вопросом задавались, — сказал участковый. — Но самое странное, никто ничего не слышал. Корова мычит, когда её куда-то ведут. А тут тишина. Как будто их и не было».

Дмитрий поднял ещё один предмет — кусок верёвки. Старый, крепкий. «А что со сторожем? Николай Петрович ещё жив?» — «Жив. Но с тех пор словно язык проглотил. Говорит, что в ту ночь напился и ничего не помнит. А раньше он был трезвенником. Странно, да?»

Они поднялись из карьера. Дмитрий собрал все найденные предметы в мешок. Участковый записал его показания и пообещал передать всё в архив. Но когда Дмитрий уходил, Пётр Олегович его остановил. «Слушай, Морозов. Ты парень разумный. Но будь осторожен. Эта история не просто так забылась. Есть вещи, которые лучше не ворошить».

«Что вы имеете в виду?»

«Через год после исчезновения Марии её мужа нашли в реке. Официально — несчастный случай. Утонул пьяный. Но Олег Иванов умел плавать как рыба. И пил только по праздникам».

Дмитрий почувствовал холодок в груди. «А дочка?»

«Дарья выросла у бабушки. Умная девочка была. Поступила в юридический, уехала в Москву. Больше в деревню не приезжала. До сих пор».

Участковый сел в машину, но не завёл мотор. «Понимаешь, Дмитрий, у меня есть одна теория. Но доказать её нельзя. Слишком много времени прошло. Слишком много свидетелей умерло. Может, Мария что-то увидела? Что-то, чего видеть не должна была».

Дмитрий вспомнил странные металлические предметы, которые нашёл в карьере. Он не сказал о них участковому. Пока не сказал. «Если это правда, то где же Мария? Вот это главный вопрос. Мёртвая она или живая? И если живая, почему молчит уже 20 лет?»

Машина участкового скрылась за поворотом. Дмитрий остался один. Он посмотрел на карьер, потом на своё стадо. Овцы мирно паслись, не подозревая, какую тайну скрывает эта земля.

Вечером Дмитрий не мог уснуть. Он листал интернет, искал информацию о деле Марии Ивановой. Официальных документов было мало. Несколько заметок в районной газете. Объявление о розыске. Но ничего существенного. Зато он нашёл старую статью о проблемах утилизации промышленных отходов в Тамбовской области. Журналист упоминал несколько случаев незаконного захоронения токсичных веществ. Один из адресов был знаком – «Дорога на Луговую». Дмитрий сделал распечатку. Завтра он поедет в областной архив. Нужно найти документы о том, какие грузы провозили через их район в сентябре 1995 года.

Утром в дверь постучали. На пороге стояла высокая женщина лет тридцати, с серьёзными глазами. Тёмные волосы были убраны в строгий пучок. Она протянула руку. «Здравствуйте. Меня зовут Дарья Олеговна. Я слышала, что вы нашли вещи, которые могут принадлежать моей матери».

Дмитрий растерялся. «Вы? Вы дочь Марии Семёновны?»

«Да. Я Дарья Иванова».

«Участковый Пётр Олегович сказал, что вы нашли ведро с инициалами моей матери».

Дмитрий пригласил её в дом. Дарья внимательно рассмотрела найденные предметы. Когда она взяла в руки обрывок синей ткани, её глаза наполнились слезами. «Это от её рабочего халата. Она сама его шила. Я помню эту ткань».

«Простите, что потревожил вас. Я не знал, что у Марии Семёновны есть дочь. Думал, что все родственники…»

«Все думали, что я забыла маму. Что уехала в Москву и больше не вспоминаю о деревне. Но это неправда. Я никогда не переставала искать её».

Дарья достала из сумки толстую папку. «20 лет я собирала информацию. Изучала архивы, встречалась с людьми, которые работали в колхозе. Разговаривала с бывшими милиционерами. Нанимала частных детективов. И что вы узнали? Что моя мать не просто исчезла. Её заставили исчезнуть. А потом создали версию о том, что она сбежала с любовником или стала жертвой бандитов».

Дмитрий налил чай. Дарья открыла папку и показала ему документы. «Смотрите. Это справка о том, что в сентябре 95-го года через наш район проходил транспорт с радиоактивными отходами. Официально — на завод переработки в Саратовской области. Но груз до места назначения не дошёл. Что значит „не дошёл“? Машины прибыли пустые. Документы о разгрузке были оформлены задним числом. Кто-то где-то эти отходы закопал».

Дмитрий вспомнил странные металлические предметы. «Дарья, а вы знаете, как выглядят контейнеры для радиоактивных отходов?»

«Обычно это металлические бочки со специальной маркировкой. Почему вы спрашиваете?»

Дмитрий рассказал о том, что нашёл в карьере металлические предметы, но не показал их участковому. Дарья сразу же захотела их увидеть. Они поехали к карьеру. Дмитрий показал место, где нашёл ведро. Дарья внимательно осмотрела территорию. Она была не просто убитой горем дочерью. Она была юристом, который знал, как искать улики.

«Дмитрий, помогите мне спуститься туда, где вы нашли металлические предметы». Они спустились в самую глубокую часть карьера. Дарья достала из сумки металлоискатель. Прибор сразу же начал издавать сигналы. «Здесь закопано что-то большое. Металлическое. Нужно копать».

Дмитрий принёс лопату. Через час они наткнулись на что-то твёрдое. Это была металлическая бочка. На ней были видны остатки предупреждающих знаков. «Это оно», — прошептала Дарья. — «Это контейнер для радиоактивных отходов».

Дмитрий почувствовал, как земля уходит из-под ног. «Значит, ваша мать…»

«Моя мать стала свидетелем незаконного захоронения. Она увидела, как сюда привезли эти бочки. Поняла, что это опасно. Для людей, для животных, для всей округи. Но почему она не заявила в милицию? Наверное, заявила. Или попыталась заявить. Но те, кто организовал эту схему, были очень влиятельными людьми».

Дарья достала телефон. «Я вызываю экспертов. Нужно измерить уровень радиации. Нужно официально зафиксировать эту находку».

Дмитрий кивнул. Но его мучил другой вопрос. «Дарья, а как вы думаете, что стало с вашей матерью? Она же не могла просто исчезнуть».

«Я думаю, что она жива. Что её заставили уехать и молчать. Угрожали мне, её маленькой дочке. Пообещали, что если она заговорит, то со мной что-то сделают».

«Но 20 лет прошло. Вы выросли. Почему она не вернулась?»

«Потому что боится. Потому что знает, те люди всё ещё у власти. Всё ещё опасны».

Дарья посмотрела на карьер, где под землёй лежали бочки с радиоактивными отходами. «Но теперь у нас есть доказательства. Теперь мы можем действовать».

К вечеру к карьеру приехали эксперты. Они подтвердили наличие радиоактивного загрязнения. Дозиметры показывали превышение нормы в несколько раз. Территорию оградили лентой. Начали официальное расследование.

Дмитрий проводил Дарью до машины. «Что вы будете делать дальше?»

«Буду искать документы. Выяснять, кто организовал эту схему. Кто дал приказ закопать отходы именно здесь. И главное, буду искать маму».

«А как её найти? Она могла уехать куда угодно».

«Мама — очень практичный человек. Она не поехала бы в незнакомое место. Наверняка выбрала что-то знакомое. Место, где у неё есть связи».

Дарья задумалась. «Я вспомнила. У мамы была двоюродная сестра в Казахстане. Тётя Надежда. Они переписывались. Может быть…»

«Вы думаете, она могла поехать к ней? Это единственная зацепка».

«Завтра я лечу в Алматы. Буду искать тётю Надежду».

«А вы?»

«А я что? Помогите мне найти информацию об этом Иване Николаевиче. Я дам вам копии всех документов. Может быть, вместе мы что-то найдём».

Дмитрий кивнул. История Марии Ивановой захватила его полностью. Он понимал, что впереди долгие поиски, возможные опасности, встречи с людьми, которые предпочли бы, чтобы правда так и осталась погребённой. Но где-то далеко женщина ждёт, когда станет безопасно вернуться домой. Ждёт встречи с дочерью, которая не переставала её искать 20 лет. И теперь у них есть шанс эту встречу организовать.

Но что, если те, кто заставил Марию исчезнуть, до сих пор следят за ситуацией? Что если они поймут, что тайна раскрыта, и попытаются помешать воссоединению семьи?

Дмитрий посмотрел на Дарью, которая изучала документы при свете фонаря. Решительная женщина, которая посвятила жизнь поиску матери. Она была готова идти до конца, несмотря на все опасности. И он решил идти вместе с ней.

Самолёт приземлился в Алматы в половине седьмого утра. Дарья не спала всю ночь. В самолёте она перечитывала старые письма от тёти Надежды, которые нашла в бабушкиных вещах. Последнее письмо было датировано мартом 95-го года. Тётя Надежда писала, что работает на молочной ферме недалеко от Алматы, что муж её умер, а сын уехал в Россию. «Если что-то случится, всегда рады тебя видеть», — писала она Марии. — «Дом у меня большой, работы хватает. Здесь можно начать жизнь заново».

Дарья взяла такси до адреса, указанного в письме. Дорога шла через степь, мимо заброшенных ферм и полуразрушенных посёлков. Водитель, пожилой казах, рассказывал о том, как в девяностые сюда приезжали русские семьи. Много было беженцев тогда. Кто от войны, кто от бандитов. Кто просто от плохой жизни. Селились, где придётся. Работали за еду.

«А вы помните русскую женщину, которая могла приехать в сентябре 95-го? Марию с дочкой?» Водитель покачал головой. «Русских женщин много было. Все, похоже, усталые, напуганные, не говорят, откуда приехали».

Дом тёти Надежды оказался небольшим, но крепким. Во дворе паслись куры. Из-за забора выглядывала корова. Дарья постучала в дверь. Открыла женщина лет семидесяти. Седые волосы, морщинистое лицо, но живые, внимательные глаза. Она долго смотрела на Дарью, потом прошептала: «Боже мой! Дашенька! Ты вылитая мама в молодости!»

Дарья почувствовала, как сердце готово выпрыгнуть из груди. «Тётя Надежда? Вы? Вы знаете, где моя мама?»

Надежда Павловна, так звали тётю Надежду, пригласила Дарью в дом. Они сели за стол. Хозяйка заварила чай, достала варенье. «Твоя мама жива? Здорово! Живёт в ста километрах отсюда? Работает дояркой на ферме? Как и всю жизнь!»

Дарья заплакала. Двадцать лет поисков, сомнений, надежд, и вот оно, долгожданное подтверждение. «Почему она не вернулась? Почему не написала мне?»

«Боялась. Все эти годы боялась. Говорила, что если её найдут, то тебе может быть опасно. — Тётя Надежда рассказала, как в сентябре девяносто пятого года к ней приехала Мария. — Без вещей, без документов, вся в слезах. Я её сразу не узнала. Постарела на десять лет за одну ночь. Рассказала, что стала свидетельницей страшного преступления. Что ей угрожали. Что она больше никогда не сможет вернуться домой».

«А как она здесь устроилась?» — «Я знала директора фермы. Хороший человек. Взял Марию работать без документов. Сказал, что беженки тогда частое дело были. Дал ей новое имя, Вера Петровна. Так она и живёт уже двадцать лет».

Дарья сжала кулаки. «Но сейчас всё изменилось. У нас есть доказательства. Те люди больше не у власти. Мама может вернуться».

«Может. Но она не знает, что всё изменилось. Не знает, что ты её ищешь. А почему вы мне не написали? Не сказали, что она здесь».

Тётя Надежда вздохнула. «Мария запретила. Сказала: „Если дочь меня найдёт, значит, пришло время возвращаться. А если нет, значит, так тому и быть“».

«Можно её увидеть?» — «Конечно. Но лучше не сразу. Дай мне время подготовить её. Она очень изменилась. Стала замкнутой, недоверчивой. Боится каждого незнакомого человека».

Дарья согласилась переночевать у тёти Надежды. Вечером она позвонила Дмитрию. «Я нашла маму. Она жива. Живёт в Казахстане под чужим именем. Это невероятно. А как она?»

«Тётя Надежда говорит, что здорова. Но очень изменилась. Завтра я с ней увижусь. А у меня тоже есть новости. Нашёл информацию об Иване Николаевиче».

Дмитрий рассказал, что через знакомых в областной администрации выяснил: в 90-е годы в Тамбовской области работала фирма «Экоутиль». Официально она занималась утилизацией промышленных отходов. Директором был Иван Николаевич Сомов. Фирма закрылась в 2001 году. Сомов переехал в Москву. Но самое интересное: против него заводили дело о мошенничестве. Говорили, что он не утилизировал отходы, а просто где-то их закапывал. «Дело закрыли?» — «Да. По причине отсутствия доказательств. Но теперь у нас есть доказательства».

Дарья записала всю информацию. Утром она поедет к маме. А потом они вместе вернутся в Россию и добьются справедливости. Но ночью она не могла заснуть. Мучили вопросы, как мама отреагирует на встречу. Согласится ли вернуться? Не будет ли бояться, что опасность ещё не миновала?

Утром тётя Надежда отвезла Дарью на ферму. Дорога заняла 2 часа. Ферма оказалась небольшой, но ухоженной. Директор, казах средних лет, встретил их радушно. «Вера Петровна, наша лучшая доярка. 20 лет работает. Честная, ответственная. Мы её очень ценим».

«Она знает, что я приеду?» — «Знает. Но очень волнуется. Попросила встретиться в тихом месте. Не при людях».

Они пошли к коровнику. Дарья увидела женщину, которая кормила телят. Высокая, стройная, с седыми волосами. Она повернулась, и Дарья узнала мамины глаза.

«Мама».

Мария Семёновна, теперь Вера Петровна, подошла медленно. Они обнялись и долго плакали, не говоря ни слова. «Дашенька, моя девочка. Как же ты выросла. Какая красивая стала».

«Мама, я столько лет тебя искала. Я знала, что ты жива. Знала, что не могла просто сбежать».

Они сели на лавочку под деревом. Мария рассказала о своей жизни в Казахстане. О том,